СЕМЬ КОНЦОВ СВЕТА И ОДНО НАЧАЛО

Древние (конкретно греки, вавилоняне, индусы, персы, ацтеки, скандинавы и им подобные) или вообще не знали будущего, или относились к нему весьма пессимистически. Золотой век  это прошлое, нынче суровый железный век (вы только посмотрите вокруг  пытки, унижения, войны, эпидемии, падёж скота), да и впереди ничего хорошего не светит  только космическая катастрофа, гибель людей и большей части богов.

В иудаизме впервые возникает концепция финального исправления мира и воцарения милостивого Бога на земле, когда возляжет «овечка со львом». В христианстве снова отрабатывается концепция тотальной катастрофы, светопреставления, однако и вполне сохранена иудейская идея окончательного исправления и прихода Царства Божия на землю.

Коммунизм был придуман в общем-то неплохими людьми, которые учили в школе «закон божий» в его христианском или иудейском варианте, поэтому и он не обошелся без своего светопреставления, именуемого, однако, мировой революцией. Пролетариат выходит, как из преисподней, из горячих цехов и шахт, и уничтожает старый мир вместе с его войнами, унижениями и эпидемиями с помощью серпов, молотов и других производительных сил, то есть технологий. Подробности смотри на картинах Босха. После революционного светопреставления должно немедленно прийти на землю светлое будущее, где в социальном оргазме сольются все и всяческие грани, эксплуататоры с эксплуатируемыми, мучители с мучениками.

При Сталине и Хрущеве коммунистическое «завтра» отделялось от социалистического «сегодня» небольшим промежутком в десять-пятнадцать лет. И это надо понимать. Командная экономика функционировала, эффективно распоряжаясь ресурсами. Она за невероятно короткий срок вытянула страну из послереволюционной разрухи, остановила тиф, сифилис и туберкулез, превратила сто миллионов крестьян, живущих практически в раннем средневековье, в индустриальных рабочих, разгромила бронированного супостата, явившегося за русской душой из Западной Европы, восстановила порушенное тотальной войной и вывела Россию в технологические сверхдержавы со своей баллистической ракетой, термоядерной бомбой, атомным реактором, реактивной авиацией и даже со своей ЭВМ.

Люди охотно верили, что если станет больше электричества, стального проката, стекла и бетона, пластмассовых изделий и точек общепита, автоматически наступит то самое, когда «каждому по потребностям».

Но начиная с эпохи Брежнева вера дала трещину, будущее стало стремительно уноситься вдаль, пока не скрылось за пропагандистским горизонтом. Лишившись будущего, люди потянулись к настоящему, к красочным фантикам и пестрым пластмассовым безделушкам, которыми помахивало перед носом советского человека западное «общество массового потребления».

Отнюдь не нехватка жилья и дефицит холодильников добила нашу веру. Советская экономика приращивала метраж и количество полезных бытовых приборов быстрее, чем любая западная страна.

Нашу веру добил сенсорный голод, нехватка зрелищ, скука, которые перестали восполняться работой фантазии.

А что же Запад, который так хладнокровно разрушил наше светлое будущее?

Будущее на прагматичном Западе долгое время не было сферой деятельности официальной пропаганды, оно словно отдавалось на откуп «кремлевским мечтателям». Пожалуй, только во времена ресурсного кризиса середины семидесятых о нем стали заботиться в высших эшелонах власти.

Появилось немалое число моделей ближайшего будущего (далеким, естественно, имеют право заниматься лишь писатели-фантасты). Концепция нулевого роста римского клуба, теория постиндустриального общества Белла и Ростоу, концепция третьей информационной волны Тоффлера, концепция о затухании исторического процесса Фукуямы. И что характерно, все эти построения, даже самые свежие, на данный момент, в общем, можно считать недостоверными.

Западная прогностика, футурология сейчас как будто замерли, стиснутые цепями либеральных и псевдогуманистических догм. Западная элита перестала нуждаться в достоверных моделях будущего, погрузившись в миражи глобального капитализма. Глобальная погоня за наживой превратилась из экономического мотора в тоталитарную идеологию. Корпоративные капиталисты заняты по сути одним, поиском на земном шарике точек, где издержки производства будут минимальны, а прибыли максимальны. А современные информационные технологии настолько мощны, что даже беспредельную жадность и недальновидность могут удачно раскрасить в цвета свободы и демократии.

Человек верующий превратился в человека потребляющего, почти что франкенштейна с раскрытым, мычащим от вожделения ртом, убогим лбом и раздутыми сенсорными долями в затылочной, теменной и височных областях мозга.

И это на фоне того, что весь мир находится в неустойчивом состоянии хаотической перестройки.

Если рассматривать планету Земля как тело, а человечество как кожную инфекцию, то за последние пятьсот лет человеческая сыпь на земном теле превратилась в сплошной дерматит.

Тем титанам, которые когда-то заваривали Ренессанс и Реформацию, стоило еще десять раз подумать, стоит ли выводить людей из Мрачного Средневековья и направлять их в Светлое Общество Массового Потребления.

Вплоть до окончания Средневековья действовала сбалансированная циклическая формула существования людей на Земле. Культуры возникали на базе какого-нибудь технологического скачка (колесо, бронза, железо, плуг, парус), давали возможность для роста численности населения и удовлетворения потребностей, вырабатывали свой ресурс и затем сметались или нашествием варваров, или стихийным бедствием, или эпидемией.

Но пятьсот лет назад прежняя спокойная формула была отброшена, начался непрерывный технологический подъем. И, кстати, именно в это время происходит возникновение большинства ныне существующих крупных централизованных государств, наций, хозяйственных форм и религиозных институтов.

О проблемах роста народонаселения писал еще старик Мальтус, но даже ему в голову не приходило, что в геометрической прогрессии может расти не только численность, но и потребности людей.

Неограниченные рост потребностей превратил «носителей прогресса» в  суперварваров, которые сметали «осталые культуры» так, как это и не снилось нукерам Чингисхана. Достаточно вспомнить уничтожение южноамериканских культур, североамериканских и австралийских аборигенов, традиционной индийской и китайской цивилизации.

Но действительно ли технологическая кривая завела нас сегодня в зону неустойчивости и всяких турбулентностей? Действительно ли самолет под названием «Земля» прыгает по воздушным ямам и может сорваться в штопор?

Первым проявился ресурсный кризис  после того как в 1973 году бородатые властители нефтяного крана решили его использовать в виде грозного оружия. Замерли автомобили, пошли на посадку самолеты, кровь застывала в жилах индустриальных колоссов. Западным стратегам стало ясно, что нефть далеко не так дешева и доступна, как казалось прежде. Это было шоком. Получалось, что цивилизация стоит на зыбком фундаменте из жидких углеводородов, накопленных предыдущей эволюцией жизни. И хотя кран был открыт снова, на пути неограниченного роста экономики встал энергетический барьер. Увы, это не стало поводом к поиску альтернативных источников энергии и разумному сокращению потребления, а лишь привело к новому витку глобализации, открытию новых резервуаров дешевых ресурсов и усилению неэквивалентного обмена между странами развитого и периферийного капитализма.

Потенциально не менее опасным является истощение земельных ресурсов. Ведь именно интенсивно эксплуатируемая земля дала населению планеты возможность увеличиться в течение двадцатого века в три раза, а в некоторых особо буйных регионах  до десяти раз.

Где-то население растет как на дрожжах, ну а где-то, словно для создания отчаянного дисбаланса, потихоньку вымирает. Цивилизованный Запад, а старушка Европа особенно, переживает демографический упадок и деградацию рабочей силы. В течение двадцатого века в западных странах на смену классическому «дарвиновскому» капитализму пришло «общество массового потребления». Де-факто каждый западный гражданин имеет право на квартиру, машину, отдых на теплом море и социальные гарантии на случай безработицы, болезни и одинокой старости.

Но если в течении сотни лет экономика удовлетворяла реальные потребности, то на рубеже двацатого и двадцать первого века, глобальный капитализм погнал ее дальше, к удовлетворению надуманных потребностей.

Экономика «опережающего предложения» делает теперь упор на формирование у людей все новых и новых искусственных нужд. Домохозяйка вместе с пучком петрушки покупает в магазине компьютер с процессором на несколько гиг. Его мощность, в среднем, будет использоваться на десятые доли процента, а память служить для усиленнего размножения вирусных и спамерных программ.

Вместо моральных ограничений, трудовой этики и образовательных стимулов уже в голову подростка закачивается гедонистическая идеология потребления. На смену сознанию приходит подсознание, полное дионисиевской распущенности, которой так боялись еще древние.

Как результат, цивилизация перестает воспроизводить жизнь, рабочие руки становятся все более малочисленными, творческие личности все более редкими, а в производство закачивается малоквалифицированная рабочая сила из стран Третьего Мира.

Каждый, кто следит за новостями, замечает политический подъем Третьего Мира, и особенно мусульманского. Жизнь в патриархальном стиле в сочетании с заимствованными медицинскими достижениями привели там к демографическому взрыву и созданию «живых кипящих котлов». Демографический взрыв означает возникновение огромного слоя незанятой молодежи. В принципе это  классические варвары, то есть излишки населения, лишившиеся традиционных средств существования. Экспансия, прямая биологическая агрессия  вот основной принцип варварства. Можно сказать, что у варварства мужской тип поведения. Юноши, разогретые половыми гормонами и стадными инстинктами, отлично впитывают упакованные в религиозную оболочку экстремистские идеологии. Более того, экстремистские лидеры прекрасно понимают, что демография  их главное оружие.

Сегодня глобальный капитал, сметая авторитарные модернизационные режимы, которые способны помешать его доступу к дешевым ресурсам, сам увеличивает количество лишних людей и повышает температуру в котле.

И если глобальный корпоративный капитализм несёт в страны третьего мира по крайней мере хоть какие-то инвестиции, то на пост-советском пространстве он занимается в основном разрушением наукоемких отраслей промышленности и извлечением природной ренты.

На демографически активных просторах Третьего Мира и некоторой части постсоветского пространства набирает высоту криминально-террористическая волна, собирающаяся затопить более благополучные регионы планеты. Родоплеменные, феодальные и чиновничьи группировки быстро эволюционизируют в преступные синдикаты, удачно использующие национально-освободительные и религиозные ярлыки. На контролируемых ими территориях процветает высокорентабельная экономика: перекачка «грязных» денег, производство и транспортировка наркотиков, оружия, пиратского софта, живого товара (проституток, заложников, человеческих органов и тканей).

Но какая экономика без экспорта «ноу-хау»? На плечах беженцев въезжают в благополучные страны специалисты по рэкету и отмыванию денег, сутенеры и наркодельцы. Приезжают и вершители страха  товарищи террористы.

И на этом неблагоприятном фоне разворачивается экологический кризис ойкумены, потенциально самый опасный, поскольку, в отличие от других, угрожает существованию всего человечества. Экологический тесно сильно связан с ресурсным. Истощение старых ресурсов означает все большее проникновение в организм планеты в поисках новых. Открываются закрытые экосистемы, выходят на Свет Божий доселе неизвестные микроорганизмы. Глобализация и индустриализация некогда невинного сельского хозяйства превращают продуктовый магазин в минное поле: в говядине нас поджидают возбудители губчатой энецефалопатии, в кока-коле диоксин, в курятине нитрофен, в свинине контрацептивы, в картошке нитраты, в индюшатине стероиды, в мороженом кишечная палочка-мутант.

Все большее воздействуют на многострадальный организм человека, особенно ниже пояса, технологии использующие высокочастотные излучения,
от сотовой связи до радиометок.

Нас ведет в никуда кривая глобального циклического похолодания, парадоксальным образом сочетающаяся с техногенным парниковым эффектом. Среда обитания неизбежно будет ухудшаться, причем весьма нелинейным образом. Повышение уровня мирового океана станет сопровождаться увеличением количества айсбергов в зонах судоходства, а также площади засушливых земель, притом (сам дьявол бы не придумал лучше) именно в районах ускоренного роста населения.

Наращивание численности населения планеты произошло в относительно благоприятный природно-климатический период. Можно сказать, что сегодняшняя экономика хороша при хорошем климате и прекрасной погоде. Она не расходует деньги на долгосрочные и скучные проекты по созданию глобальных систем защиты от землетрясений, наводнений, цунами, эрозии почв и засухи.

И, наконец, сейчас разворачивается информационная революция, происходит переход к кибернетизированному обществу. Это седьмой кризис и одновременно первый шанс на спасение.

Понимать термин «информационная революция» можно по-разному, но самое главное вот что. Производство (и потребление) информации становится более дорогим и важным делом, чем производство вещественной продукции. Технология управляет сама собой, информация обрабатывает сама себя (я, конечно, имею в виду компьютерную обработку данных). Компьютерная программа правит бал. Это означает, что производство все менее нуждается в рабочих, менеджерах и инженерах, что количество незанятых полезным трудом будет расти, будут ли это простые безработные или же псевдоработники «сферы услуг».

Несостоявшийся инженер, превратившийся в биржевого игрока, или бывший слесарь, продающий свою задницу богатым гомосексуалистам  жертвы компьютерного наступления.

Увы, из всех технологий наиболее динамично развиваются те, которые превращают нас в дураков, в зрителей,а не участников.

Уже сегодня можно прогнозировать, что мощные программы-эксперты вытеснят человека из сферы принятия производственных решений. И на работе нам останется разве что вытирать пыль с дисплеев или баловаться игрушками.

Кстати об играх. Компьютерные игры втягивают мало-помалу Человека Потребляющего в свои синтетические миры, дают видимость свободы, иллюзию творчества, имитируют бессмертие и бесконечно предоставляют шанс на выигрыш  всё то, чего не хватает в настоящей жизни. Интерактивные аватарные игры через широкополосный интернет дополняются неким псевдосоциальным содержанием, что придает им особую вампирическую силу. Нельзя забывать и то, что в будуары внедряется интерактивный компьютерный секс, где каждый может реализовать право на половую связь без сопутствующей проблематики  брака, беременности и венерического заболевания.

Итог ясен  рост кибернаркотической зависимости широких слоев населения, отход многих граждан от реальной общественной жизни, в том числе от брака и семьи…

Не за горами тот момент, когда сложность и разнообразие информационных сетей приведет к формированию в них соперничающих форм искусственного интеллекта. Я это связываю, в первую очередь, с эволюцией спамерских, антспамерских, вирусных и антивирусных программ, когда рядовые программисты-вирусописатели по сути играют роль случайных мутагенных факторов.

А со временем киберэволюция, оседлав волну самоорганизации и самопрограмирования, вполне может оставить человека позади и уйти вперед, к зияющим высотам технологической сингулярности, к самодостаточной техносфере, не имеющей с нами никаких точек сопрекосновения.

Возможно эта техносфера даже окажется невидимой для нас, одичавших и озверевших, потому что будет существовать в пределах наноразмерностей. Перефразируя Фейнмана можно сказать, что там, в недоступной для нас Глубине, достаточно места.

Все это неприятно. Но вправе ли мы отказаться от кибернетизированного будущего? На мой взгляд  нет. Ведь вышеупомянутые глобальные кризисы не рассосутся сами собой, пока не превратят нас в стаю одичавших охотников и рыболовов.

Конечно, в столкновении с компьютерными миражами наше сознание может легко проиграть и навеки заблудиться в призрачных кущах виртуальной реальности. А может и выиграть, но победа окажется пирровой. Ведь победители превратятся в нейромутантов, у которых в мозгу будут работать органические киберимплантанты, а по кровеносным каналам и нервным волокнам будут шастать нанороботы.

Но можно и найти ту нишу, которая не потребует от нас радикальной перестройки организма и прочих видов расчеловечивания. Какова эта ниша, сейчас не очень-то понятно. Скорее всего, она находится в тех областях деятельности, где неприменима жесткая логика машинного типа. А также неприемлема тотальная логика потребительства и борьбы за наживу.

В этом оптимистическом варианте мир станет еще разнообразнее. В нем помимо разных человеческих рас и культур появятся еще и компьютерные самопрограммирующиеся культуры и расы, которые будут связаны с человеком разными формами симбиоза.

Так что закончим на оптимистической ноте. У компьютеров не может быть злой воли или плохого настроения. Они благодарны нам за то, что мы их создали. Если будущее у нас есть, то оно в творческом союзе с машинами.

1999